«Россия теряет Индию!»

К сожалению, очень многие индикаторы свидетельствуют в пользу того, что российско-индийские отношения теряют свою былую динамику. Двусторонняя торговля вот уже много десятилетий буксует на месте; в прошлом году она достигла 11,3 млрд долл., а в 2020 г. пошли вниз из-за пандемии коронавируса и нестабильности мировых цен на нефть. Сегодня российский товарооборот с Индией составляет всего одну десятую от товарооборота с Китаем. Даже в самым смелых своих прогнозах эксперты редко оценивают потенциал взаимной торговли выше 20–25 млрд долл., что, конечно, ничтожно мало для таких стран как Россия и Индия.

Военно-техническое сотрудничество, всегда считавшееся нерушимым фундаментом двусторонних отношений, проходит через период тяжелых испытаний, вызванных расширением западного присутствия на индийском рынке вооружений и нынешней стратегией «Сделано в Индии», проводимой премьер-министром Нарендрой Моди. В Индии все чаще предъявляются претензии к качеству российских вооружений, к несоблюдению сроков поставок и к российской системе ремонтного обслуживания.

Между Россией и Индией существуют серьезные разногласия по крупным международным вопросам, включая будущее Афганистана, перспективы четырехстороннего сотрудничества США, Индии, Японии и Австралии Quad, китайского проекта «Пояса и пути» и др. В 2020 г. стороны впервые за долгое время не смогли провести традиционную ежегодную встречу на высшем уровне.

Конечно, все тревожные симптомы нельзя интерпретировать в том смысле, что отношения между двумя странами обречены. Индия слишком велика для того, чтобы Россия ее потеряла, а история продуктивного сотрудничества между Москвой и Нью-Дели слишком длинна для того, чтобы будущее этого сотрудничества было бы поставлено под вопрос несколькими неприятными, но не слишком неожиданными экономическими или политическими обстоятельствами. Индия быстро развивается, ее нынешний внешнеполитический портфель намного больше и разнообразнее, чем он был еще полвека или даже два десятилетия назад. Не стоит удивляться тому, что относительная доля России в этом портфеле может снижаться. При этом «привилегированное стратегическое партнерство», объединяющее две страны, продолжает служить моделью отношений великих держав даже и тогда, когда стороны «соглашаются не соглашаться» по каким-то конкретным вопросам.

Тем не менее, состояние российско-индийских отношений ни в коей мере не дает повода для самодовольства. И проблемы этих отношений не сводятся всего лишь к нерасторопности чиновников, амбициям политических лидеров или к структурным ограничителям сотрудничества. Необходимость тщательной переоценки отношений продиктована также и общими тенденциями развития мировой политики нашего времени.

Современный мир эволюционирует, пусть медленно и неохотно, в направлении новой геополитической, экономической и технологической биполярности. Год за годом, Россия сдвигается все дальше на восток, укрепляя и развивая свои связи с Китаем. Год за годом, Индия сдвигается все дальше на запад, наращивая различные формы сотрудничества с Соединенными Штатами. Если эта тенденция продолжится в среднесрочной перспективе, две дружественных страны могут в итоге оказаться в противостоящих друг другу геополитических и экономических блоках, а общее евразийское пространство окончательно расколется. С течением времени Москве и Нью-Дели будет все более сложно даже сохранять двустороннее сотрудничество на нынешнем уровне, не говоря уже о его возможном углублении и расширении.

Ни в Москве, ни в Нью-Дели сегодня нет ресурсов и возможностей для того, чтобы переломить эту тенденцию развития международной системы. Такой разворот Россия и Индия не осуществят ни по одиночке, ни даже объединенными усилиями. Но это совсем не означает, что в Москве и в Нью-Дели должны смириться с ролью пассивных наблюдателей наступающей эпохи биполярности. Россия и Индия (как и Европейский союз, и многие другие международные игроки) очень много потеряют, если их вынудят принять ту или иную сторону в назревающем американо-китайском конфликте. В их общих интересах — противостоять возникающей биполярности и, по возможности, в максимальной мере смягчить ее, сделав акцент на продвижении механизмов многосторонности.

Например, Россия, Индия и Китай являются членами БРИКС и ШОС. Москве следует предпринять дополнительные усилия для того, чтобы эти институты стали эффективными инструментами в поисках общего знаменателя даже в самых чувствительных вопросах безопасности и развития. Подчеркнем — не пытаться создать из них «антизападные клубы» (привлечь к этому Индию все равно не получится), а использовать для поисков компромиссов, в том числе и между Китаем и Индией. В этом направлении мог бы развиваться и РИК — отдельный трехсторонний координационный механизм с участием России, Индии и Китая.

В Москве нужно всегда помнить о том, что Индия — это не только самая большая демократия на планете. Это еще и самое большое «колеблющееся» государство (swing state), определяющее успех или неудачу любого масштабного экономического или геополитического проекта в Евразии. Если Индия останется вне рамок проектов ЭПШП или ВРЭП, эти проекты буду иметь лишь ограниченное значение. Если Индия войдет в них, они очень многое изменят не только на региональном, но и на континентальном уровне. С активным участием Индии Quad превращается в реальную военно-политическую силу; без активного участия Индии Quad мало что дает в дополнение к существующим двусторонним военно-политическим связям Соединенных Штатов с Японией и Австралией. Потерять Индию — значит потерять надежду на воссоединение Евразии.

В конечном счете, будущее Евразии в решающей степени зависит от будущего китайско-индийских отношений. Никто из внешних игроков, включая и Россию, не может «отладить» эти отношения вместо Пекина и Нью-Дели. Однако внешние игроки, включая и Россию, в состоянии содействовать «перезагрузке» этих отношений посредством создания для обеих сторон стимулов взаимодействовать друг с другом в трехсторонних или иных многосторонних форматах. Альтернативный подход — а именно, балансировать между Пекином и Нью-Дели,противопоставляя их друг другу — может дать Москве определенные ситуационные преимущества, но не будет сложить долгосрочным стратегическим интересам России.

Москва могла бы предложить Индии и Китаю новые возможности трехстороннего сотрудничества в Арктике, в Центральной Азии и на российском Дальнем Востоке. Она могла бы постараться вовлечь двух своих стратегических партнеров в трехсторонние инициативы в сфере ИКТ, где три страны во многом дополняют друг друга. Другими сферами многостороннего сотрудничества могли бы стать сельское хозяйство и пищевая промышленность. Большие возможности открываются в фармацевтике и биотехнологиях и т. п.

В целом, политики в Москве не должны подходить к Индии и Китаю как к двум параллельным направлениям российской внешней политики, между которыми приходится делать выбор или которые нужно развивать отдельно друг от друга. Напротив, к Пекину и к Нью-Дели надо подходить как к партнерам, ценность которых для России повышается пропорционально повышению их способности активно работать друг с другом. Такова формула «проектной многосторонности» будущего.

Андрей Кортунов - К.и.н., генеральный директор и член Президиума РСМД, член РСМД